Мама думала, что в детстве со мной что-то не в порядке – сидит ребенок часами на горшке....Оказалось, рядышком, в углу, жил паучок...и я за ним наблюдала. Толком еще не научившись ходить – тискала всех дворовых кошек. Вот одна неня и царапнула крепко. Мама была счастлива – теперь-то роман со зверями приостынет...В первый же день, выпущенная на волю с заклеенной физиономией – я опять перетискала всех кошек. Страсть к животным пересилила память о боли и страхе...
Тем временем судьба моя была предопределена...Матушка, концертмейстер и учительница музыки, естественно, планировала меня в пианистки. Благо слух был абсолютный. Все семь лет на спинке стула у пианино висел ремень, каждое воскресенье я тосковала в филармонии ( с тех пор непереносимость классики, хотя с возрастом начинает нравиться опять). И один и тот же сладостный сон – горит пианино синим пламенем...
А в мечтах я сидела в болоте, где-то там в заповеднике, с биноклем...иногда в пустыне..иногда в горах...Тема была одна и та же – звери, звери, звери...Наизусть знала Брема...Дома потихоньку рос мини-зверинец – пауки, гусеницы, богомолы, рыбки, птенчики раненые и найденные, черепаха...вот только с теплокровными было туго – ну никак нельзя было затащить лошадь в дом (занималась конным спортом).
К 8 классу бинокль, ватник и резиновые сапоги трансформировались в интерес - а как это все в организме спроектировано: голова –думает, сердце – бъется, палец порежешь – болит..А еще микробы там всякие...При этом крови боялась до одури, и вида дохлой рыбки пугалась...стоит ли говорить, что теткина книга (она врач-нейрохирург) «Врожденные уродства» с красочными фотографиями, как-то случайно открытая, привела меня к нервному расстройству и ночным страхам.
Тем временем дело подошло к музучилищу. А был у нас в Одесском университете кружок юных физиологов – как-то тогда, спасибо Родине, заботились о юных талантах.
И вот матушка, зная все мои слабости, решила меня туда сводить, чтобы разом покончить с моим биологическим вдохновением, показать, так сказать, собаку в разрезе.
Ну и сводила. А там детки (старшеклассники, конечно), кровь из пальчиков друг у друга берут, благо спида тогда не было... Под микроскопом смотрят, группу определяют...Самое время упасть без сознания...А матушка за спиной посмеивается...И вдруг я поняла, что больше не боюсь. А дальше еще веселее – нас повели в операционную, где собаке делали трепанацию черепа. Понимаю, что звучит мерзко, еще заподозрите в страсти к вивисекции, но это, к сожалению, часть науки. Никто удовольствия от этого не получает. Три минуты я не могла переступить порог – такой страх сковал, а матушка подзуживала, иди-иди, ты же биологом хочешь быть...- Ладно, говорю, только ты со мной!
Вошли...и была какая-то особая сосредоточенность...вышли...вынесли маму в обмороке...
Музыкального училища не случилось. Я заявила, что теперь-то точно буду биологом, и именно потому, что собаку жалко и надо такие методы изобрести, чтобы без собак было. Та собака, кстати, жила все мои университетские годы (правда, с электродами в голове).
Физиологом я так и не стала, как-то так попала в мирное биохимическое русло, в коем и сейчас нахожусь. Хотя годы челночества чуть было не поставили крест на моей профессии, но это уже другая история.
А заповедник – вот он – вокруг нас. Самый что ни на есть настоящий!
было мне 6 лет тогда.
